Гиблое место - Страница 77

— Ножевых ранений нет. Пуль нет, — сказала Джейн, глядя на отъезжающий автомобиль для перевозки трупов. — Как будто все они умерли во сне.

— Джонстаун, — прошептала Кэти. — Помните? Проповедник Джим Джонс перевез около тысячи своих последователей из Калифорнии в Гайану. Основал там колонию, названную в его честь. Когда из сената США приехала комиссия посмотреть, что там творится, он заставил свою паству принять яд. Погибло более девятисот человек.

— Вы думаете, здесь тоже произошло массовое самоубийство?

— А что еще? — Кэти посмотрела на братскую могилу. — В Джонстауне детей заставили выпить яд первыми. Подмешали цианистый калий к фруктовому напитку «Флаворэйд». Только представьте: наливаешь яд в бутылку, берешь своего ребенка и даешь ему отраву. Смотришь, как твой ребенок пьет, и знаешь, что он больше никогда не посмотрит на тебя и не улыбнется.

— Нет, я даже представить такое не могу.

— Но в Джонстауне они так и делали. Сначала убили детей, потом себя. И все потому, что это приказ так называемого пророка. — Кэти повернулась к Джейн, ее глаза в полумраке казались черными провалами на бледном лице. — Иеремия Гуд имеет над ними неограниченную власть. Он может заставить человека отказаться от всего, что тот имеет, и удалиться от мира. Может заставить отдать ему свою дочь или выгнать сына. Он может дать человеку чашку с ядом и сказать «пей» — и тот послушно выпьет. Да еще и с улыбкой, потому он на все готов, лишь бы угодить пророку.

— Я уже спрашивала раньше, но, кажется, теперь и сама знаю ответ. Для вас это очень личное, верно?

Тихие слова Джейн, похоже, потрясли Кэти. Та замерла; забытая сигарета медленно догорала в ее руке. Наконец она погасила окурок и встретилась взглядом с Джейн.

— Не сомневайтесь: еще какое личное, черт возьми!

Джейн больше ни о чем не спрашивала. Она интуитивно почувствовала, что не надо сейчас наседать — если захочет, сама потом все расскажет.

Кэти отвернулась и стала смотреть на снежинки, кружащие за окном машины.

— Шестнадцать лет назад я потеряла подругу. Она попала к сектантам. Мы были как сестры: Кейти Шелдон жила по соседству, и я знала ее с тех пор, как нам исполнилось по два года. Ее отец был плотником и часто сидел без работы. Нрава он был крутого и тиранил домашних. Мать Кейти была домохозяйкой — незаметная, тихая, я ее почти не помню. Именно такие семьи и заманивают в секту. Это люди, у которых нет никаких зацепок в обществе, которые хотят найти хоть какой-то смысл в своем беспросветном существовании. А отцу Кейти, вероятно, по нраву пришлась бы любая религия, лишь бы она давала ему абсолютную власть в семье. Не говоря уже о возможности трахать маленьких девочек. Многоженство, Армагеддон, скорый конец света — все это он радостно принял. Поверил всей этой чуши псевдопророка Иеремии. И увез свою семью в Ангельский Дол. Мы с Кейти обещали писать друг другу. И я писала. Письмо за письмом, но ответа не получала. Я все время вспоминала о ней и все гадала, что же с ней случилось. И вот несколько лет спустя я узнала.

Кэти вздохнула, пытаясь успокоиться. Джейн молча ждала окончания рассказа, уже понимая, что конец будет трагическим.

— Я закончила колледж. Устроилась социальным работником в больницу Айдахо-Фолс. Однажды меня вызвали в акушерское отделение «скорой». Там была девушка с послеродовым кровотечением, из Ангельского Дола. Это была моя подруга Кейти. Когда она умерла, ей было двадцать два. С ней была ее мать. Она проговорилась, что у Кейти осталось пятеро детей. — Кэти сжала зубы. — Вы и сами умеете считать.

— Надо было сообщить властям, — заметила Джейн.

— Сообщили. Я, черт возьми, всем властям сообщила. Полиция штата Айдахо съездила в Ангельский Дол, и Собрание выдало свою версию. Оказывается, я неправильно все поняла: это был ее первый ребенок, а в Ангельском Доле никогда не было несовершеннолетних матерей. Не было никакого насилия над несовершеннолетними. Была только мирная маленькая колония, где все друг друга любили, были здоровы и счастливы. Как в настоящей нирване. Полиция ничего не смогла сделать. — Кэти взглянула на Джейн. — Я не успела спасти свою подругу. Но решила, что смогу помочь остальным девочкам, оказавшимся в плену у Собрания. И тогда я начала действовать. Много лет я собирала информацию о Иеремии Гуде и его последователях. Заставляла служителей правопорядка делать, что им положено, и защищать этих детей. Но пока Иеремия не за решеткой, Собрание не уничтожить. Пока он жив и на свободе, он с них глаз не спускает. Он посылает подручных разобраться с теми, кто ему не повинуется. А если его загнать в угол, он станет еще опаснее. Вспомните, что случилось в Джонстауне. И что стало с «Ветвью Давидовой» в Уэйко. Когда Джим Джонс и Дэвид Кореш поняли, что им конец, они утащили с собой всех. Мужчин, женщин, детей.

— Но почему именно сейчас? — удивилась Джейн. — Что заставило Иеремию вдруг отдать приказ о массовом самоубийстве?

— Может, он решил, что к нему подбираются власти? И что в любой момент его могут арестовать? Когда тебе грозит немалый срок за преступления на сексуальной почве, тебе уже наплевать, сколько людей ты с собой утянешь: пропадать так пропадать. Он думал: раз я помру, то и им жить незачем.

— Нет, Кэти, тут что-то не сходится.

— Что именно?

— Они были похоронены. Кто-то отнес их в поле и закопал, чтобы замести следы. Если Иеремия подговорил их на массовое самоубийство и сам погиб, кто тогда их хоронил и кто сжег дома?

Кэти задумалась. Снаружи спасатели возвращались к своим машинам. В костюмах биозащиты они напоминали надутых человечков из рекламы шин «Мишлен». Темнело. Пейзаж становился тускло-серым и унылым. Под сенью окрестных лесов в ожидании продолжения пира кружили падальщики. Многие их товарищи уже попробовали отравленной пищи и околели.